Археологические исследования на городище Бабиш-мола в 2021 году
2021 году основные работы Чирикрабатской археологической экспедиции проводились на городище Бабиш-мола 1. Основным объектом исследований на этом памятнике является так называемый «Большой Дом» – дворец, расположенный в центре цитадели городища.
Городище Бабиш-мола является центром Бабишмуллинского оазиса, базировавшегося на боковых широтных руслах Жанадарьи, которое расположено в 250 км к юго-западу от современного города Кызылорда.
Бабиш-мола – крупное городище неправильных очертаний, обнесенное крепостной стеной (толщина – 5,3 м), возведенной из сырцового кирпича на пахсовом цоколе (рис. 1). Крепостная стена имела полукруглые башни. На внутреннем пространстве городища прослеживаются следы жилой застройки. В юго-западной части городища обнаружены остатки отдельно расположенного сырцового здания и нескольких пристенных помещений – построек каркасно-столбовой конструкции. В северной части городища расположена квадратная в плане цитадель размерами 100×100 м, ориентированная углами по сторонам света. Стена и башни прорезаны тремя рядами стреловидных бойниц, находившихся на высоте 1,15 м над уровнем стрелковой площадки у подножия стены. Высота бойниц – 40 см, боковые их стороны образованы двумя наклонно поставленными кирпичами, основание горизонтальное. В то же время тройные бойницы стены «цитадели» крепости Бабиш-мола 1 напоминают бойницы крепости Джанбас-кала (Хорезм) (Толстов, 1948б, с. 88). Не исключено, что прототипом для тех и других послужили фортификационные сооружения Бактрии, где аналогичные формы, например, зафиксированы в крепостных стенах памятников античного времени Балхского оазиса, там же встречены ложные «стрелки» бойниц, известные в памятниках чирикрабатской культуры (Пугаченкова, 1976, с. 137–140).
По стратиграфическим и планиграфическим данным, на основании проведенных в 2020-2021 гг. подтвердилась высказанная ранее гипотеза о, по крайней мере, двух периодах жизни дворцового комплекса на цитадели городища Бабиш-мола 1. Достоверно установлено, что между первым и вторым периодами обживания здания был некоторый, возможно даже значительный перерыв, за время которого основательно разрушились стены раннего здания. Здесь следует заметить, что в первый период существования памятника, здание, безусловно, обживалось. Иначе трудно объяснить наличие нескольких слоев лессово-саманной штукатурки на стенах первого периода, причем на некоторых сохранились следы побелки.
О том, что между периодами обживания здания был определенный перерыв красноречиво свидетельствует тот факт, что нижние полы или жилые уровни 2-го периода соответствуют верхней границе кирпичных завалов, образовавшихся в результате разрушения стен. Не вызывает также сомнения и тот факт, что в юго-западной части дворцового комплекса, во второй период существования памятника, был обширный двор, в котором были устроены хозяйственные очаги. Причем, жилой уровень двора был предварительноь снивелирован. Об этом, в частности, можно судить по тому, что западная стена пом. № 3, которая, по всей видимости, возвышалась над верхним уровнем кирпичных завалов, была частично срублена.
Единственным материалом, полученным в ходе раскопок памятника, на основании которого можно, более или менее объективно датировать период его существования является керамика. В ходе раскопок получен немногочисленный, но достаточно выразительный керамический комплекс, который включает в себя как керамику, изготовленную от руки (кухонная посуда), так и посуду, сформованную на гончарном круге (столовая, хозяйственная и тарная керамика).